Ливень начался внезапно, а по прогнозу, должен был стоять жаркий день. Поэтому зонта у меня с собой не было. Я забежала в первую попавшуюся дверь, оказалось здание суда. Попросилась у охранника переждать дождь, он сказал, присаживайтесь вот на той скамейке.
На этой скамейке уже сидела старушка интеллигентного вида и видно было, что она прислушивается, что происходит за чуть приоткрытой дверью зала суда.
— Вы тоже от дождя спрятались? — зачем-то спросила я.
— Нет, мои там за дверью, — показала женщина на приоткрытую дверь.
Я тоже прислушалась.
— Вы говорите, что не знаете этого человека. А он утверждает, что является Вашим отцом.
— Может быть, я ни разу не видел своего отца.
— А Вы что скажете на это?
— Я пришёл не выяснять, сколько раз я видел своего сына. Мне нужна финансовая помощь от него. Я его породил, и он мне обязан.
— Вы платили алименты сыну?
— Нет. Она не просила, я и не платил. Наверное, не нуждалась или гордая очень. А я не гордый, я прошу алименты.
— Понимаете, если бы Вы платили, то и сын бы обязан был вам помогать, а так не могу ничего сделать.
— Но я его породил, он обязан!
— Вы не интересовались сыном?
— Но и он не интересовался отцом.
— Когда я должен был тобой интересоваться? В два года, в пять, в десять? Когда я понял, что мама всем пожертвовала, ради меня, моего образования, ты вообще перестал для меня существовать. А теперь мне почти пятьдесят и я вижу тебя впервые. Ты для меня чужой человек.
— Я породил тебя, государство выучило. Теперь ты мне обязан помочь.
А дождь за окном редел и обещал совсем прекратиться, но я сидела, мне было интересно, чем закончиться.
Через какое-то время судья огласил решения, остался отец без алиментов.
Дверь распахнулась, вышел высокий с седой шевелюрой старик и, гордо подняв голову, прошёл мимо, даже не взглянув на нас.
— Ему завтра восемьдесят, но он так ничего в жизни и не понял, — грустно сказала женщина.
Следом из зала вышел сын:
— Пойдём, мама, — он взял её под руку, и они пошли к выходу.
Тут спохватилась и я, пора и мне идти.
